Сэр Гавейн и Зеленый Рыцарь, анонимный автор, 1400. Пер В. Бетаки

Левой рукой за влажные волосы

Голову так он держал, как будто

С ним совсем ничего не случилось!

Сидя в седле с головой в руках,

Кровоточащей шеей шевельнул, и

послышались

слова —

И стало всем страшно оттого,

Что, губами пошевеливая едва-едва,

Заговорила в руках у него

Отрубленная голова!

Прочел и я поэму к премьере фильма Дэвида Лоури. Интересующихся всей историей поэзии английского аллитерационного Возрождения и детальным разбором произведения анонимного автора отсылаю к очень интересной статье Оверченко, а я отмечу несколько обзорных моментов.

1. Завязка известна: на рождественский пир в Камелот приезжает Зеленый рыцарь и предлагает любому из храбрых рыцарей Круглого стола нанести ему удар, с условием, что год и день спустя он нанесет ответный. Рыцари сидят в молчании, Артур уже собирается взять на себя бремя удара взамен нерадивых сотрудников, как вдруг поднимается его племянник Гавейн и отвечает на вызов рыцаря.

Тут есть несколько важных моментов. Не зря сам Лоури называл поэму очень современной: здесь есть все, чтобы захватить внимание читателя, и это не только странное появление рыцаря и очень яркие описания его зеленого обмундирования, но и мотивация Гавейна. Он — племянник Артура и человек королевских кровей, при этом он не хочет, чтобы все его считали просто племянником Артура. Ему нужен подвиг, чтобы доказать свою куртуазность и заслужить место у Круглого стола. Вау, сразу интересно.

И еще один момент, которого, кажется, не будет в фильме (этому на Electric Literature целую колонку посвятили). Зеленый рыцарь ЧЕРТОВСКИ горяч. Он хорошо сложен, у него длинные светлые волосы, он пригож лицом — доходит до того, что рассказчик отмечает, какой у него крепкий зад. Это, конечно, несколько меняет перспективу дальнейшего взаимодействия Гавейна и Рыцаря, когда (внимание: спойлер) Гавейн трижды «пылко» поцелует Рыцаря в его замке, не зная, что под личиной благородного сэра скрыт его соперник.

В фильме же ЗР будет выглядеть монстром из леса, и это убирает тонкий нюанс поэмы, что жаль.

2. Странно, что поэму не экранизировали раньше, потому что она очень кинематографична. Контраст зеленого и красного цветов постоянный, они все время перед мысленным взором читателя и все время конфликтуют.

(Здесь делаю реверанс в сторону @rottenkepkenchannel, который отмечал, насколько XIV век цветная эпоха, как много там ярких красок, и как ее превращают в серенькое подобие Вестероса вот хотя бы в недавнем трейлере «Последней дуэли» Ридли Скотта).

Гавейн носит красный плащ, перед поездкой на встречу с Зеленым рыцарем он надевает золотые доспехи. Золото+красное = понятно что. На охоте убивают оленя — яркая красная кровь падает на зелень. В спальне Гавейна в гостях у сэра Бертилака — красный цвет, в о время, пока сам Бертилак охотится в зеленых лесах.

Вспомните хотя бы «Дылду» или фильмы Уэса Андерсона и поймете, что я имею в виду. Борьба красного и зеленого в романе острая достаточно, чтобы их воссоединение в финале было почти катарсическим.

3. Вообще автор передает звук, запах, не забывая и о примечательных деталях — если кому-то хочется поругать creative writing за то, что он создает шаблонную литературу, то помните, что «Зеленый рыцарь» написан словно по Воглеру и при этом остается уникальным.

4. Интересно, как искусство пользовалось чисто кинематографическими приемами за столетия до изобретения кинематографа. Например, всю поэму нам рассказывают как бы с точки зрения Гавейна, но уже в последнем бою с ЗР происходит следующее:

Отошел от него Зеленый Рыцарь,

Стал в стороне, опершись на секиру,

Смотрит на смельчака — как тот на снегу

Стоит бесстрашно, изготовившись к бою.

Очень одобрил он такое обращенье.

Автор буквально делает киношную «восьмерку» и разворачивается на 360 градусов, из-за чего Гавейн вдруг кажется слабым и смешным каким-то — со своим рыцарским кодексом чести и ожиданием, что он непременно должен до последнего вздоха драться.

Или как от общего плана, на котором Гавейн собирается в поход, «камера» берет крупчм планом щит рыцаря с его гербом, после чего идет описание.

5. Не говоря о том, какая четкая у поэмы структура. Время все время сжимается; самой напряженной оказывается неделя между Рождеством и Новым годом, когда Гавейн гостит у Бертилака и не знает о его истинной идентичности, и они заключают знаменитое пари о том, что Гавейн отдаст Бертилаку все, что добудет в замке, а Бертилак Гавейну — все, что найдет на охоте. Пари занимает три дня, и читать тем более интересно, что рыцарские ценности Гавейна проверяют на прочность.

В целом, получился, как это любят говорить, мета-роман: одновременно деконструируя тропы рыцарских романов, аноним рассказывает цельную, динамичную историю.

И это сильный контраст со «Смертью Артура» Мэлори, где автор-заключенный часто сбивается на безжизненный пересказ французских источников, которые пылятся у него на столе.